| |
| |
| |
| |
Еще одним сильным элементом, который определял эффективность работы Вирджинии, является ее приверженность действиям. Она понимала, что люди изменяются только в том случае, если они в полной мере переживают те события или представления, на которые слова могут лишь служить ссылками.
В словах нет никакой энергии до тех пор, пока они не воодушевляют или не включают какой-нибудь внутренний образ. Слово само по себе ничего не значит. Я все время помню об одной вещи: “Какие слова зажигают в людях образы?” И тогда людей ведет чувство, вызванное этим образом. (1989)
Вирджиния часто отмечала, что люди имеют склонность воспроизводить или возвращаться к уже знакомому поведению. Чтобы сделать новое поведение знакомым, необходимо активно его осваивать, и Вирджиния нередко объясняла людям, какие слова и как им следует говорить. Иногда она сама говорила эти слова за них, невербально демонстрируя то поведение, которое она хотела, чтобы они воспроизвели.
Когда вы переходите к новому поведению и позволяете себе проявлять его, оно становится знакомым, так что шаг к изменению заключается в том, чтобы действовать по принципу “как будто”. Когда-то очень давно действовать по принципу “как будто” означало, что вы мошенник. На самом деле, такое поведение создает для наших систем восприятия новый набор установок, на которые мы можем реагировать по-новому... Всякий раз, когда я хочу помочь людям начать делать более удобные для них вещи вместо тех, которые они делали, я помогаю им построить свои планы так, чтобы они смогли прямо при мне начать воплощать в действии свои новые возможности. (1989)
После того, как десятилетняя Лиза в ответ на слезы матери сказала: “Все было так печально” (1983, с. 84), — и что все члены семьи чувствовали себя лишними, диалог продолжался следующим образом:
Вирджиния: Я хотела бы сделать тебе предложение, потому что оно может оказаться полезным. Я собираюсь выяснить, знают ли остальные члены семьи, что это значит — чувствовать себя лишней, но мне хотелось бы узнать, что случилось бы, если бы ты почувствовала себя лишней и сказала: “Знаете, сейчас я чувствую себя так, как будто меня никто не любит”. Как по-твоему, что могло бы произойти, если бы ты так сказала?
Лиза: Тогда моя мама, наверно, сказала бы мне, что она любит меня.
Вирджиния: Тогда наверно, твоя мама подошла бы к тебе и сказала, что она любит тебя? Что от этого могло бы измениться?
Лиза (кивая): Это снова сделало бы меня счастливой.
Вирджиния: Это снова сделало бы тебя счастливой. Так. Ты сидишь здесь, но мне интересно, смогла бы ты, просто упражнения ради, чтобы все могли это слышать и ты могла бы слышать: “В данный момент я чувствую, что меня никто не любит”. Сможешь произнести эти слова?
Лиза: В данный момент я чувствую, что меня никто не любит. (1983, с. 88)
Когда члены семьи пробовали новые способы общения, Вирджиния очень внимательно следила за их невербальным поведением, чтобы убедиться в их конгруэнтности. Если она замечала в ком-нибудь неконгруэнтность, она спрашивала этого человека о его чувствах, чтобы сделать его переживания и общение более полными и понятными. Особенно интересовали ее чувства и желания, скрывающиеся за резкими словами или холодным молчанием. Вирджиния полагала, что такие желания можно было бы осуществить посредством более открытого и понятного общения.
Позвольте мне проверить. У вас сейчас такой взгляд, который не... я не уверена, что вы чувствуете прямо сейчас, Сьюзи... вы действительно чувствуете, что это серьезное соглашение? (1983, с. 48)
Вирджиния: Кстати, как вы себя чувствовали, Маржи, когда Лиза подошла к вам, когда вы плакали?
Маржи: Хорошо.
Вирджиния: Вы можете сказать об этом ей?
Маржи (глядя на Лизу): Мне было хорошо. Я чувствовала себя в безопасности. (1983, с. 100)
После того, как она помогала одному или нескольким членам семьи совершить необходимые изменения, она просила их включиться в общение друг с другом, чтобы оценить и проверить, что ей удалось сделать. Как только Вирджиния замечала вербальное или невербальное поведение, которое могло бы стать помехой для открытого общения, она останавливалась, чтобы прояснить ситуацию, демонстрируя людям, как необходимо собирать информацию и разрешать возникшие возражения. Тем самым она показывала, как произвести более “тонкую настройку” процесса общения, чтобы такое общение позволяло вызывать подходящие позитивные реакции у других членов семьи.
Убедившись в том, что все члены семьи время от времени испытывают чувство, что их не любят, Вирджиния обратилась с вопросом ко всей семье:
А что случилось бы, если бы вы, почувствовав это, облекли бы свои чувства в слова подобно тому, как это сделала Лиза? Что, по вашему мнению, произошло бы с вами, Кейси, если бы вы облекли свое чувство в слова? “В данный момент я чувствую, что меня никто не любит”.
Кейси: Я уже делал. Я уже облекал свои чувства в слова прежде.
Вирджиния: В такие слова?
Кейси: Ну, “Никто даже дерьма не даст мне”.
Вирджиния: О, это совсем другие слова. (Поднимаясь и показывая пальцем на Кейси) Потому что вы же понимаете, что это означает: “Никто даже дерьма не даст мне”, — это не то же самое, что сказать, — “Я чувствую в данный момент, что меня не любят”. (Садясь, она продолжает смотреть в глаза Кейси.) (1983, с. 90-92)
Вирджиния использовала действия, чтобы перевести надежды и желания в осуществляющее их поведение, следя за тем, чтобы общение было ясным и недвусмысленным, как вербально, так и невербально. Когда другие члены семьи проявляли свои реакции, она старалась прояснить и их сообщения. После того, как Маржи выразила желание быть ближе к мужу, Вирджиния сказала:
Так что, если бы вы начали осуществлять свое желание... сделайте это и посмотрите, что произойдет. (Маржи наклоняется и прикасается к коленке Кейси.) И то, что вы делаете... вы могли бы сделать это гораздо проще, если бы пододвинулись ближе.
Маржи: ОК. Вместо того, чтобы тянуться. (Маржи теперь сидит напротив Кейси, рядом с ним, держит руку на его колене и улыбается ему.)
Вирджиния: А я кое-что заметила. Обрати внимание, что произошло, когда ты сделала это. Что произошло?
Маржи: Он немного отодвинулся назад.
Вирджиния: Ты это увидела?
Маржи: Быть может, он просто не знал, как себя вести.
Вирджиния: Я заметила пару движений, и я не знаю. Ты можешь спросить Кейси, что по его мнению он сделал. Я видела, что сначала он пододвинулся вперед, а затем немного назад. (Смотрит на Кейси.) Так было?
Кейси: Угу.
Вирджиния: ОК. Что вы почувствовали, когда Маржи рискнула по своему собственному желанию пододвинуться к вам?
Кейси: Странно.
Вирджиния: ОК. Это что-то новое.
Кейси: Угу.
Вирджиния: Теперь, когда у вас уже прошли эти первые странные ощущения, как вам нравится, что она рядом с вами?
Кейси: Как когда-то прежде.
Вирджиния: И это означает...?
Кейси: Ну, это приятно.
Вирджиния: Я хочу, чтобы вы сказали это ей.
Кейси: Это было приятно. Как будто мягкий и пушистый... (1983, с. 110-112)
Одним из хорошо известных способов, с помощью которого Вирджиния превращала слова в действия, было построение скульптуры семьи. Он позволял ей запечатлеть систему взаимодействий в семье так, чтобы члены семьи могли более отчетливо увидеть самих себя со стороны. Она располагала членов семьи в виде застывшей скульптуры, которая отражала наиболее типичные способы их взаимодействия: как они поддерживают, проявляют верность, ищут виновных, успокаивают, принимают, исключают, держат дистанцию или сближаются, проявляют силу и устанавливают контакт и т.п. (1983, с. 54-62 и 96-98). Время от времени она добавляла какие-нибудь вспомогательные предметы, например, веревки, чтобы подчеркнуть, как члены семьи связывают друг друга жесткими правилами и ролями, страхами, всевозможными “должен” и “обязан”.
Иногда первоначальная скульптура превращалась в движущуюся скульптуру или “стресс-балет”, демонстрирующий последовательность взаимодействий между членами семьи (1983, с. 136-150). Такие упрощенные драматизации помогали членам семьи понять структуру тех повторяющихся процессов, которые, помимо содержания, определяли характер их взаимодействия. Когда Вирджиния учила их новым способам взаимодействия, эти изменения обычно затрагивали самый широкий круг установок.
Кроме того, Вирджиния и сама очень много двигалась, чтобы установить физический контакт по очереди с различными членами семьи. Она нередко прерывала непродуктивное взаимодействие, появляясь между участниками процесса и загораживая их друг от друга. (Когда я в первый раз увидел Вирджинию в начале 60-х годов, семисантиметровые каблуки и буйные кудри на голове еще больше увеличивали ее и без того далеко не малый рост — около 180 см — настоящий гигант среди психотерапевтов.)
Заставив членов семьи реагировать на нее, а не друг на друга, ей было проще вызвать у них более позитивную реакцию. Получив более подходящую реакцию, она отходила в сторону и позволяла членам семьи снова общаться друг с другом. Когда семейная пара (на видеокассете “Satir Step by Step”) зашла в тупик в своем общении, начав плохо реагировать на внешний вид друг друга, и Вирджиния захотела прервать их общение и поработать с женой наедине, она встала между мужем и женой лицом к жене:
Вирджиния: ОК. Подождите минутку. (Кейси покачал головой и ухмыльнулся с недоверчивым выражением на лице.) Вот что я собираюсь сейчас сделать (Вирджиния ставит свое кресло напротив кресла Маржи, загораживая от нее Кейси. В то же время Вирджиния протягивает правую руку назад, чтобы иметь возможность прикасаться к колену Кейси.), потому что я хочу соединить нас. У вас есть желание, и ваше желание... Я делаю это намеренно, вы понимаете (намекает на то, что она загораживает Кейси). Ваше желание заключается в том, что вы хотели бы поддерживать близкие отношения с ним. (1983, с. 106)
Поработав с женой, выяснив, чего она хочет, и разобравшись с ее возражениями, Вирджиния отодвигается в сторону и вновь позволяет им общаться друг с другом под ее пристальным наблюдением.
| |
| |
| |
| |
